Самоубийство
Родители отказались хоронить изуродованное тело своего сына, привезенное из ДОНа, и требуют от военной прокуратуры посмертной экспертизы. Военная прокуратура не спешит, соблюдая сроки. Когда вскрыли гроб, первыми от увиденного сдали нервы у сопровождающих из части.
Поздним вечером 3 января родные слышали его веселый голос по телефону в последний раз — Саша Собакаев, без малого двадцати лет, солдат второго года службы и уже ефрейтор, сапер-кинолог саперного батальона (в/ч 3186) дивизии им. Дзержинского внутренних войск МВД, позвонил и сказал, что все у него хорошо, вспомнили проводы в армию, посмеялись, что так же отпразднуют и день, когда он вернется. Той же ночью, 4 января, если верить документам, сопровождавшим цинковый гроб, Саша повесился на брючном ремне прямо на территории части — «без следов насильственной смерти». 11 января Сашино тело привезли домой — в крошечный лесной поселок Велво-База в 290 километрах от Перми. За последнее время это был уже второй солдатский гроб, что слишком много для Велво-Базы… Представители ДОНа, привезшие Сашино тело, объяснили родителям — Ивану Григорьевичу и Альбине Викторовне, что «это самоубийство» — судмедэкспертиза отсутствовала. Родители не поверили и потребовали вскрыть гроб.
Первыми от ужаса выбежали прочь «товарищи по службе» — Сашино тело оказалось не только в синяках и сплошь порезано бритвой, кожа и мышцы на его запястьях были вырезаны до костей и оголенных струн-сухожилий. Приглашенный врач местной больницы в присутствии участкового милиционера, оператора, фотографа-оперативника и офицеров райвоенкомата зафиксировал, что следы пыток — прижизненные.
Родители пошли на шантаж — в ответ на неизвестность и ложь. Они отказались хоронить тело сына, пока не увидят экспертизу. И теперь Саша лежит в Кудымкарском районном морге. Мама осталась дома. Папа поехал в Москву — в ДОН. За правдой. Естественно, первым делом — к следователю 51-й гарнизонной военной прокуратуры Александру Собатахину, который, собственно, и признал «самоубийство… без следов насильственной смерти».
Дело в том, что согласно правилам закрытого военного правосудия, так и действующим в нашем государстве, только он, следователь, может дать разрешение на повторную экспертизу тела военнослужащего. Фактически — на экспертизу против себя. Все иные экспертизы — независимые, на которые имеет право любой умерший гражданский человек, не будут впоследствии приняты к рассмотрению военными прокуратурами и судами любой инстанции. А значит, шантаж такого ужасного рода — единственный шанс, который остается у родителей, оказавшихся в подобной ситуации и стремящихся добиться правды о смерти своего сына. Об этом говорит многострадальный опыт других семей, потерявших детей в Российской армии.
Понятное дело, следователь Собатахин сегодня никуда не спешит. Военный прокурор 51-й гарнизонной прокуратуры Александр Сорокин говорит, что «надо соблюдать сроки». Также говорят и в Главной военной прокуратуре, которая взяла это дело об отказе хоронить на особый контроль — и этим занимается сам начальник управления по надзору генерал-майор юстиции Андрей Никулищин: «Вы должны понять, наши сроки — два месяца. Но, конечно, постараемся управиться в кратчайшие сроки. В ближайшие два дня встретимся с отцом».
Естественно, это называется — брать родителей измором. Люди ли мы? Позволяющие безмолвно жить от одной таинственной солдатской смерти до другой, когда декабрь — это сериал «Магадан», январь — кошмар «Подмосковье», февраль?.. Сколько еще надо жертвоприношений, чтобы дозреть до запрета ТАКОЙ армии совместными общественными усилиями?
Метки: 